ПРЕЗРЕВШИЙ ОПАСНОСТЬ
12.09.2012
Как ковался ядерный щит страны.
В конце августа 2012 года в Астане прошла Международная конференция «От запрета ядерных испытаний - к миру, свободному от ядерного оружия». На этом форуме с большой речью выступил Президент Республики Казахстан Нурсултан Абишевич Назарбаев, который еще раз продемонстрировал, что наша страна последовательно и целеустремленно делает все для того, чтобы мир действительно стал безъядерным.
Глубоко символично, что по времени это событие почти совпало с еще одной датой – 58-ой годовщиной войсковых учений с применением атомной бомбы на Тоцком полигоне. Участником тех учений был тогда двадцатиоднолетний воин-артиллерист Дмитрий Мелехов. Сегодня ветеран-угольщик, Почетный гражданин города Экибастуз Дмитрий Павлович Мелехов по-прежнему в рабочем строю, является советником генерального директора компании «Богатырь Комир». Сколько бы лет ни прошло, а события почти шестидесятилетней давности помнятся ему до мелочей.
-Дмитрий Павлович, расскажите, как все это происходило.
-Службу я проходил в артиллерийских войсках Белорусского военного округа. Как сейчас помню, 12 июня 1954 года нас погрузили в эшелон и в спешном порядке направили на восток. 19 июня мы были на месте. Это была станция Тоцкая Оренбургской области. Здесь уже начали обустраиваться другие воинские формирования, которые ранее прибыли сюда из других военных округов Советского Союза. Всего же на этом, образно говоря, пятачке оренбургской степи было сосредоточено 45 тысяч человек из различных родов войск.
В течение двух месяцев мы занимались подготовкой фортификационных сооружений – окопов, блиндажей, укрытий для гаубиц, штабных машин. Причем, для укрытия нашей штабной машины, на которой располагалась деревянная будка высотой два метра, пришлось выкапывать огромный котлован. Благо, на этом полигоне грунт был податливым, песчано-глинистым, и мы без особого труда с этой задачей справлялись.
-Что-то запомнилось еще?
-В районе Тоцких лагерей лето 1954-го было страшно жарким и сухим без единого дождя, и мы все время страдали от жажды. А так как копали окопы недалеко от речки, бегали с котелками за водой, благо в то время вода везде еще была чистой. Но пили эту воду до поры до времени. К концу июля в войсках этого громадного учения разразилась диарея. Во всех лесках, отдалённых от палаточных городков, появились громадные палатки с надписью «ИГ» - инфекционный госпиталь. Командующий учениями маршал Жуков поднажал на медиков, они подлечили личный состав и учения состоялись, правда, с опозданием на полмесяца.
-И все же, Дмитрий Павлович, вы уже знали, к чему вас готовят?
-Знали. Еще в Белоруссии в своих гарнизонах с марта 1954-го года мы интенсивно изучали наставления по противоатомной защите. Проводились практические занятия: нас учили, как укрываться, если ты находишься в окопе, блиндаже, на земле от взрыва атомной бомбы. В процессе подготовки к учениям на Тоцком полигоне выполнялись артиллерийские боевые стрельбы. Летчики, которые должны были сбросить 250-колограммовую атомную бомбу, сбрасывали ее макеты на квадрат, помеченный на местности белым крестом. Сегодня уже известно, что на Тоцких учениях была сброшена атомная бомба мощностью сорок килотонн в тротиловом эквиваленте.
-Непосвященному человеку не понятно, что значат эти сорок тонн в тротиловом эквиваленте…
-Я вот тут предварительно подготовился и посчитал. Как оказалось, тротил по объемному весу очень близок к нашему экибастузскому углю – 1,6 кубометра на тонну. Самое интересное в том, что теплота сгорания тротила составляет 3 600 килокалорий на килограмм, и этот показатель также близок к нашему углю. А что обозначает фраза и цифры - ядерный заряд весом 250 килограммов? Это значит, что это заряд эквивалентен по энергии 570-ти вагонам нашего угля, или девяти полновесным маршрутам по 65 вагонов каждый. Так вот. При моментальной вспышке такого количества угля было бы выделено 144 миллиарда килокалорий! Вот такова энергия 250-килограммовой атомной бомбы.
-И вот, наконец, наступил час «Х»…
-Этим днем стало 14 сентября 1954 года. Нас подняли по тревоге в три часа утра. Мы позавтракали и поехали на исходные позиции.
Все мы, одетые в новое обмундирование, конечно, при взрыве находились в блиндаже нашего наблюдательного пункта, я выполнял роль вычислителя, то есть продолжал заниматься на Тоцких учениях тем, чему учился в Карагандинском горном техникуме, а конкретно геодезическими расчетами данных для артиллерийской стрельбы.
После того, как взорвалась атомная бомба, были слышны резкие звуковые удары, как разряд молнии, будто раскалывалась земля. Таких ударов мы слышали два. Наш блиндаж качнуло, и даже посыпалась земля, хотя мы очень тщательно готовили укрытие, зная, что нас ждет. Мы были экипированы защитной химнакидкой, а в очки противогазов были вставлены темные слюдяные стекла, которые должны были защитить глаза от светового поражения, на сапоги были натянуты химчулки.
Представляете, какая произошла вспышка при взрыве 570 вагонов угля мгновенно? Это был огромный огненный шар, который постепенно раздувался в размерах. Когда прошла взрывная волна, а затем этот вакуум стал заполняться воздухом, поднялся сильный ветер с вихрем. Кстати, скажу честно, не дрогнул никто, потому что с нами были офицеры, которые прошли Отечественную войну, в том числе и мой командир батареи майор Простаков, орденов у него было - полная грудь. Он говорил: «Вам, ребята, терять нечего, вы молодые, а у меня семья, давайте строить блиндаж как следует. А вы потом заведете семьи, будете благодарны мне за то, что остались живыми».
Через пять минут после взрыва мы выскочили из укрытий и открыли огонь по целям. На полигоне было задействовано 500 орудий всяких типов, и из всех орудий началась пальба. Это было жуткое зрелище вообще-то. За 20 минут артстрельбы было выпущено снарядов больше, чем при штурме Берлина. Вот такие ощущения были у меня, и, наверное, у всех моих товарищей.
Надо сказать, еще одно испытание мы пережили, когда где-то часа через три после взрыва все двинулись в наступление. Когда пошли танки, когда начали пересекать песчаный лог - поднялась страшная пыль, сквозь которую ничего не было видно. Слава богу, из этой кромешной тьмы мы вышли на свой маршрут. Мы располагались на скамейках вдоль бортов автомобиля ГАЗ-63, а впереди по моему ряду сидел радист. И когда мы пересекали какой-то лесной завал, машина поднырнула под накренившееся дерево, конец антенны каким-то образом попал под мою химзащитную накидку, и как только мы выехали из-под этого дерева, антенна, конечно, расправилась и распорола у меня на спине эту бумажную защиту. Запасного защитного комплекта не было. И мне пришлось все время учений ходить в поврежденной накидке. Сыграло ли это какую-то усиливающую роль в моем облучении - неизвестно, ни разу мы не подвергались замерам уровня радиации.
К исходу дня учений был дан «Отбой»!
Утром, 17 сентября 1954 года, мы находились в военном городке и приходили в себя от того, что пережили два дня назад. Живые, невредимые, боеспособные! В это время из репродуктора палаточного городка мы услышали сообщение ТАСС: «В соответствии с планом научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе было произведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытания было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения». Тогда для нас это была всего лишь информация. А сегодня я ее воспринимаю совершенно иначе. Я считаю, что войска выполнили свою задачу, и что именно тогда был создан ядерный щит страны - в немалой степени этими учениями.
-Дмитрий Павлович, до сих пор продолжают муссировать мнение по поводу того, что руководство Советского Союза в угоду своим политическим амбициям бросило на испытание ядерного оружия 45-тысячную армию в роли подопытного кролика. Вы тоже так считаете?
-Я считаю, что наше поколение, воспитанное в духе абсолютного патриотизма, и я в том числе, и мой коллега Виктор Бородулин из Шахтинска, тоже участник Тоцких учений, не осуждаем руководство страны. Мы обижены лишь на то, что наше государство потом бросило нас на произвол судьбы.
Каждый год, когда приближается очередная годовщина тех событий, я всякий раз их оцениваю-переоцениваю. И с высоты своих прожитых лет, а мне, слава Богу, пошел уже 80-й год, еще раз убеждаюсь, что в той политической обстановке, в которой наша страна находилась в послевоенные годы, это было сделано абсолютно правильно, это надо было сделать! Потому что к этому времени США и Франция уже провели подобные атомные учения, и уже имели определенный опыт.
Правительство СССР считало, что Америка, как всегда, не будет воевать на своей территории, а поскольку у нее врагом №1 был Советский Союз, то она перенесет театр военных действий в Европу. Тоцкие атомные учения показали всему миру, что шутить с этим нельзя, потому что победителя в таком бою может не оказаться. Я считаю, что эти учения стали не щитом, а целой стеной для того, чтобы предотвратить страшную трагедию не только для всего советского народа, а и для всего мира.
-Известно, что практически все участники тех событий уже ушли в мир иной, вам, Дмитрий Павлович, Бог дал возможность плодотворно прожить долгую жизнь. И все же, последствия тех учений отразились и на вас.
-Начиная с 1957 года, я почувствовал себя плохо, я понял, что у меня стали проявляться признаки лучевой болезни. Она длилась долгих шесть лет. Когда я впервые попал в больницу в плохом состоянии, я не мог врачам сказать, от чего у меня все эти недуги. Потому что каждый участник тех атомных учений дал подписку о неразглашении военной тайны в течение двадцати пяти лет. Правда, врачи догадывались, потому что в те годы началось массовое обращение бывших военных к медикам. Однажды, еще в начале шестидесятых годов, главврач нашей больницы сказал мне: «А что, Дима, ты хочешь? Ты ведь знаешь, где ты был?».
Но в 2001 году эхо того далекого взрыва все-таки настигло меня. Врачи диагностировали рак легкого. С болезнью помогли справиться золотые руки хирургов, химиотерапевтов, радиологов - докторов Московского научно-исследовательского онкологического института им. Герцена. И вот уже двенадцать лет, как я живу без одного легкого.
Мне грех жаловаться, потому что тех ребят, с которыми я призывался, и с которыми мы были вместе в одной батарее на этих учениях, давно уже нет на этом свете.
Известно, что на месте эпицентра атомного взрыва установлена стела, на которой выгравированы слова: «Презревшим опасность, выполнившим воинский долг во имя оборонного могущества Родины». Я подписываюсь под этими словами, и горжусь, что до конца выполнил свой воинский долг, воинскую присягу.
Фото из архива Д.П.Мелехова.
